(1) Как бы часто ты ни бывал в лесу, вся­кий раз он удив­ля­ет но­виз­ной впе­чат­ле­ний. (2) Есть осо­бен­ная ра­дость для души в свет­лой све­же­сти берёзовых рощ и в сдер­жан­ной силе ве­ко­вых дуб­рав, в та­ин­ствен­но­сти гу­стых ель­ни­ков и в шуме сос­но­во­го бора. (3) Ветка цве­ту­щей ивы, ог­нен­но-баг­ря­ный кле­но­вый лист, ко­рич­не­вая шляп­ка бо­ро­ви­ка, пение птиц и даже жуж­жа­ние шмеля  — всё это на­пол­ня­ет лес под­лин­ной по­э­зи­ей.

(4) А бы­ва­ли ли вы когда-ни­будь в Бе­ло­веж­ской пуще? (5) Её не­брос­кая, на пер­вый взгляд, кра­со­та об­ла­да­ет осо­бой при­тя­га­тель­ной силой, спо­соб­ной глу­бо­ко тро­нуть душу.

(6) Не­за­бы­ва­е­мое впе­чат­ле­ние про­из­во­дят древ­ние ве­ко­вые ель­ни­ки и мо­гу­чие дуб­ра­вы  — па­мять о тех пер­во­здан­ных лесах, ко­то­рые по­кры­ва­ли в про­шлом боль­шую часть Ев­ро­пы. (7) Дикий мир пущи не­обык­но­вен­но раз­но­об­ра­зен: он дре­муч и све­тел, угрюм и ра­до­стен, стар и молод. (8) Осо­бен­но жи­во­пис­ны здесь дуб­ра­вы, уди­ви­тель­но на­ряд­ные осе­нью, когда их мощ­ные кроны на­ли­ва­ют­ся яр­ки­ми крас­ка­ми.

(9) Здесь ни­ко­гда не бы­ва­ет скуч­но! (10) Ведь каж­дая тропа, уво­дя­щая вглубь, таит ра­дость новых от­кры­тий. (11) И, по­сти­гая их шаг за шагом, как будто по­па­да­ешь в зелёный, пол­ный уди­ви­тель­ной жизни храм, омы­тый бла­го­дат­ны­ми до­ждя­ми, про­гре­тый жар­ким солн­цем, напоённый за­па­хом хвои, цве­тов и трав. (12) Так да­вай­те же бе­речь Бе­ло­веж­скую пущу  — наше на­ци­о­наль­ное до­сто­я­ние!

(1) Как бы часто ты ни бывал в лесу, вся­кий раз он удив­ля­ет но­виз­ной впе­чат­ле­ний. (2) Есть осо­бен­ная ра­дость для души в свет­лой све­же­сти берёзовых рощ и в сдер­жан­ной силе ве­ко­вых дуб­рав, в та­ин­ствен­но­сти гу­стых ель­ни­ков и в шуме сос­но­во­го бора. (3) Ветка цве­ту­щей ивы, ог­нен­но-баг­ря­ный кле­но­вый лист, ко­рич­не­вая шляп­ка бо­ро­ви­ка, пение птиц и даже жуж­жа­ние шмеля  — всё это на­пол­ня­ет лес под­лин­ной по­э­зи­ей.

(4) А бы­ва­ли ли вы когда-ни­будь в Бе­ло­веж­ской пуще? (5) Её не­брос­кая, на пер­вый взгляд, кра­со­та об­ла­да­ет осо­бой при­тя­га­тель­ной силой, спо­соб­ной глу­бо­ко тро­нуть душу.

(6) Не­за­бы­ва­е­мое впе­чат­ле­ние про­из­во­дят древ­ние ве­ко­вые ель­ни­ки и мо­гу­чие дуб­ра­вы  — па­мять о тех пер­во­здан­ных лесах, ко­то­рые по­кры­ва­ли в про­шлом боль­шую часть Ев­ро­пы. (7) Дикий мир пущи не­обык­но­вен­но раз­но­об­ра­зен: он дре­муч и све­тел, угрюм и ра­до­стен, стар и молод. (8) Осо­бен­но жи­во­пис­ны здесь дуб­ра­вы, уди­ви­тель­но на­ряд­ные осе­нью, когда их мощ­ные кроны на­ли­ва­ют­ся яр­ки­ми крас­ка­ми.

(9) Здесь ни­ко­гда не бы­ва­ет скуч­но! (10) Ведь каж­дая тропа, уво­дя­щая вглубь, таит ра­дость новых от­кры­тий. (11) И, по­сти­гая их шаг за шагом, как будто по­па­да­ешь в зелёный, пол­ный уди­ви­тель­ной жизни храм, омы­тый бла­го­дат­ны­ми до­ждя­ми, про­гре­тый жар­ким солн­цем, напоённый за­па­хом хвои, цве­тов и трав. (12) Так да­вай­те же бе­речь Бе­ло­веж­скую пущу  — наше на­ци­о­наль­ное до­сто­я­ние!

(1) Как бы часто ты ни бывал в лесу, вся­кий раз он удив­ля­ет но­виз­ной впе­чат­ле­ний. (2) Есть осо­бен­ная ра­дость для души в свет­лой све­же­сти берёзовых рощ и в сдер­жан­ной силе ве­ко­вых дуб­рав, в та­ин­ствен­но­сти гу­стых ель­ни­ков и в шуме сос­но­во­го бора. (3) Ветка цве­ту­щей ивы, ог­нен­но-баг­ря­ный кле­но­вый лист, ко­рич­не­вая шляп­ка бо­ро­ви­ка, пение птиц и даже жуж­жа­ние шмеля  — всё это на­пол­ня­ет лес под­лин­ной по­э­зи­ей.

(4) А бы­ва­ли ли вы когда-ни­будь в Бе­ло­веж­ской пуще? (5) Её не­брос­кая, на пер­вый взгляд, кра­со­та об­ла­да­ет осо­бой при­тя­га­тель­ной силой, спо­соб­ной глу­бо­ко тро­нуть душу.

(6) Не­за­бы­ва­е­мое впе­чат­ле­ние про­из­во­дят древ­ние ве­ко­вые ель­ни­ки и мо­гу­чие дуб­ра­вы  — па­мять о тех пер­во­здан­ных лесах, ко­то­рые по­кры­ва­ли в про­шлом боль­шую часть Ев­ро­пы. (7) Дикий мир пущи не­обык­но­вен­но раз­но­об­ра­зен: он дре­муч и све­тел, угрюм и ра­до­стен, стар и молод. (8) Осо­бен­но жи­во­пис­ны здесь дуб­ра­вы, уди­ви­тель­но на­ряд­ные осе­нью, когда их мощ­ные кроны на­ли­ва­ют­ся яр­ки­ми крас­ка­ми.

(9) Здесь ни­ко­гда не бы­ва­ет скуч­но! (10) Ведь каж­дая тропа, уво­дя­щая вглубь, таит ра­дость новых от­кры­тий. (11) И, по­сти­гая их шаг за шагом, как будто по­па­да­ешь в зелёный, пол­ный уди­ви­тель­ной жизни храм, омы­тый бла­го­дат­ны­ми до­ждя­ми, про­гре­тый жар­ким солн­цем, напоённый за­па­хом хвои, цве­тов и трав. (12) Так да­вай­те же бе­речь Бе­ло­веж­скую пущу  — наше на­ци­о­наль­ное до­сто­я­ние!

(1) Как бы часто ты ни бывал в лесу, вся­кий раз он удив­ля­ет но­виз­ной впе­чат­ле­ний. (2) Есть осо­бен­ная ра­дость для души в свет­лой све­же­сти берёзовых рощ и в сдер­жан­ной силе ве­ко­вых дуб­рав, в та­ин­ствен­но­сти гу­стых ель­ни­ков и в шуме сос­но­во­го бора. (3) Ветка цве­ту­щей ивы, ог­нен­но-баг­ря­ный кле­но­вый лист, ко­рич­не­вая шляп­ка бо­ро­ви­ка, пение птиц и даже жуж­жа­ние шмеля  — всё это на­пол­ня­ет лес под­лин­ной по­э­зи­ей.

(4) А бы­ва­ли ли вы когда-ни­будь в Бе­ло­веж­ской пуще? (5) Её не­брос­кая, на пер­вый взгляд, кра­со­та об­ла­да­ет осо­бой при­тя­га­тель­ной силой, спо­соб­ной глу­бо­ко тро­нуть душу.

(6) Не­за­бы­ва­е­мое впе­чат­ле­ние про­из­во­дят древ­ние ве­ко­вые ель­ни­ки и мо­гу­чие дуб­ра­вы  — па­мять о тех пер­во­здан­ных лесах, ко­то­рые по­кры­ва­ли в про­шлом боль­шую часть Ев­ро­пы. (7) Дикий мир пущи не­обык­но­вен­но раз­но­об­ра­зен: он дре­муч и све­тел, угрюм и ра­до­стен, стар и молод. (8) Осо­бен­но жи­во­пис­ны здесь дуб­ра­вы, уди­ви­тель­но на­ряд­ные осе­нью, когда их мощ­ные кроны на­ли­ва­ют­ся яр­ки­ми крас­ка­ми.

(9) Здесь ни­ко­гда не бы­ва­ет скуч­но! (10) Ведь каж­дая тропа, уво­дя­щая вглубь, таит ра­дость новых от­кры­тий. (11) И, по­сти­гая их шаг за шагом, как будто по­па­да­ешь в зелёный, пол­ный уди­ви­тель­ной жизни храм, омы­тый бла­го­дат­ны­ми до­ждя­ми, про­гре­тый жар­ким солн­цем, напоённый за­па­хом хвои, цве­тов и трав. (12) Так да­вай­те же бе­речь Бе­ло­веж­скую пущу  — наше на­ци­о­наль­ное до­сто­я­ние!

(1) «Это под­лин­ник»,  — с ува­же­ни­ем го­во­рят про кар­ти­ну или скульп­ту­ру. (2) Ка­за­лось бы, можно, легко ли­стая жур­нал или книгу, где по­ме­ще­ны раз­но­об­раз­ные ре­про­дук­ции работ ху­дож­ни­ков и скуль­пто­ров, по­зна­ко­мить­ся с их мно­го­гран­ным твор­че­ством. (3) Но по­че­му люди всё-таки стре­мят­ся в музеи и кар­тин­ные га­ле­реи? (4) По­че­му, для того чтобы по­смот­реть под­лин­ник, они едут в дру­гой город или даже стра­ну?

(5) Эти во­про­сы очень важны для фор­ми­ро­ва­ния пра­виль­но­го от­но­ше­ния к ис­кус­ству. (6) Ху­дож­ник не про­сто по­ло­жил крас­ки на холст, ста­ра­ясь сде­лать это как можно кра­си­вее. (7) Нет, в кар­ти­ну он все­гда вкла­ды­ва­ет своё от­но­ше­ние к тому, что изоб­ра­жа­ет, свои пе­ре­жи­ва­ния и мысли  — сло­вом, своё не­по­вто­ри­мое, по­то­му что каж­дый видит мир по-сво­е­му. (8) Встре­ча с про­из­ве­де­ни­ем ис­кус­ства  — это также встре­ча с его со­зда­те­лем.

(9) Стоя перед кар­ти­ной или скульп­ту­рой, мы ста­ра­ем­ся по­нять её твор­ца, раз­га­дать то, что он хотел нам ска­зать. (10) И чем боль­ше мы смот­рим на кар­ти­ну-под­лин­ник, тем боль­ше она го­во­рит нам, тем боль­ше рас­кры­ва­ет­ся перед нами её кра­со­та и свое­об­ра­зие. (11) Рас­ска­зать обо всём этом, пе­ре­дать оча­ро­ва­ние под­лин­ни­ка не в силах даже самая со­вер­шен­ная копия.

(1) «Это под­лин­ник»,  — с ува­же­ни­ем го­во­рят про кар­ти­ну или скульп­ту­ру. (2) Ка­за­лось бы, можно, легко ли­стая жур­нал или книгу, где по­ме­ще­ны раз­но­об­раз­ные ре­про­дук­ции работ ху­дож­ни­ков и скуль­пто­ров, по­зна­ко­мить­ся с их мно­го­гран­ным твор­че­ством. (3) Но по­че­му люди всё-таки стре­мят­ся в музеи и кар­тин­ные га­ле­реи? (4) По­че­му, для того чтобы по­смот­реть под­лин­ник, они едут в дру­гой город или даже стра­ну?

(5) Эти во­про­сы очень важны для фор­ми­ро­ва­ния пра­виль­но­го от­но­ше­ния к ис­кус­ству. (6) Ху­дож­ник не про­сто по­ло­жил крас­ки на холст, ста­ра­ясь сде­лать это как можно кра­си­вее. (7) Нет, в кар­ти­ну он все­гда вкла­ды­ва­ет своё от­но­ше­ние к тому, что изоб­ра­жа­ет, свои пе­ре­жи­ва­ния и мысли  — сло­вом, своё не­по­вто­ри­мое, по­то­му что каж­дый видит мир по-сво­е­му. (8) Встре­ча с про­из­ве­де­ни­ем ис­кус­ства  — это также встре­ча с его со­зда­те­лем.

(9) Стоя перед кар­ти­ной или скульп­ту­рой, мы ста­ра­ем­ся по­нять её твор­ца, раз­га­дать то, что он хотел нам ска­зать. (10) И чем боль­ше мы смот­рим на кар­ти­ну-под­лин­ник, тем боль­ше она го­во­рит нам, тем боль­ше рас­кры­ва­ет­ся перед нами её кра­со­та и свое­об­ра­зие. (11) Рас­ска­зать обо всём этом, пе­ре­дать оча­ро­ва­ние под­лин­ни­ка не в силах даже самая со­вер­шен­ная копия.

(1) «Это под­лин­ник»,  — с ува­же­ни­ем го­во­рят про кар­ти­ну или скульп­ту­ру. (2) Ка­за­лось бы, можно, легко ли­стая жур­нал или книгу, где по­ме­ще­ны раз­но­об­раз­ные ре­про­дук­ции работ ху­дож­ни­ков и скуль­пто­ров, по­зна­ко­мить­ся с их мно­го­гран­ным твор­че­ством. (3) Но по­че­му люди всё-таки стре­мят­ся в музеи и кар­тин­ные га­ле­реи? (4) По­че­му, для того чтобы по­смот­реть под­лин­ник, они едут в дру­гой город или даже стра­ну?

(5) Эти во­про­сы очень важны для фор­ми­ро­ва­ния пра­виль­но­го от­но­ше­ния к ис­кус­ству. (6) Ху­дож­ник не про­сто по­ло­жил крас­ки на холст, ста­ра­ясь сде­лать это как можно кра­си­вее. (7) Нет, в кар­ти­ну он все­гда вкла­ды­ва­ет своё от­но­ше­ние к тому, что изоб­ра­жа­ет, свои пе­ре­жи­ва­ния и мысли  — сло­вом, своё не­по­вто­ри­мое, по­то­му что каж­дый видит мир по-сво­е­му. (8) Встре­ча с про­из­ве­де­ни­ем ис­кус­ства  — это также встре­ча с его со­зда­те­лем.

(9) Стоя перед кар­ти­ной или скульп­ту­рой, мы ста­ра­ем­ся по­нять её твор­ца, раз­га­дать то, что он хотел нам ска­зать. (10) И чем боль­ше мы смот­рим на кар­ти­ну-под­лин­ник, тем боль­ше она го­во­рит нам, тем боль­ше рас­кры­ва­ет­ся перед нами её кра­со­та и свое­об­ра­зие. (11) Рас­ска­зать обо всём этом, пе­ре­дать оча­ро­ва­ние под­лин­ни­ка не в силах даже самая со­вер­шен­ная копия.

(1) «Это под­лин­ник»,  — с ува­же­ни­ем го­во­рят про кар­ти­ну или скульп­ту­ру. (2) Ка­за­лось бы, можно, легко ли­стая жур­нал или книгу, где по­ме­ще­ны раз­но­об­раз­ные ре­про­дук­ции работ ху­дож­ни­ков и скуль­пто­ров, по­зна­ко­мить­ся с их мно­го­гран­ным твор­че­ством. (3) Но по­че­му люди всё-таки стре­мят­ся в музеи и кар­тин­ные га­ле­реи? (4) По­че­му, для того чтобы по­смот­реть под­лин­ник, они едут в дру­гой город или даже стра­ну?

(5) Эти во­про­сы очень важны для фор­ми­ро­ва­ния пра­виль­но­го от­но­ше­ния к ис­кус­ству. (6) Ху­дож­ник не про­сто по­ло­жил крас­ки на холст, ста­ра­ясь сде­лать это как можно кра­си­вее. (7) Нет, в кар­ти­ну он все­гда вкла­ды­ва­ет своё от­но­ше­ние к тому, что изоб­ра­жа­ет, свои пе­ре­жи­ва­ния и мысли  — сло­вом, своё не­по­вто­ри­мое, по­то­му что каж­дый видит мир по-сво­е­му. (8) Встре­ча с про­из­ве­де­ни­ем ис­кус­ства  — это также встре­ча с его со­зда­те­лем.

(9) Стоя перед кар­ти­ной или скульп­ту­рой, мы ста­ра­ем­ся по­нять её твор­ца, раз­га­дать то, что он хотел нам ска­зать. (10) И чем боль­ше мы смот­рим на кар­ти­ну-под­лин­ник, тем боль­ше она го­во­рит нам, тем боль­ше рас­кры­ва­ет­ся перед нами её кра­со­та и свое­об­ра­зие. (11) Рас­ска­зать обо всём этом, пе­ре­дать оча­ро­ва­ние под­лин­ни­ка не в силах даже самая со­вер­шен­ная копия.

(1) «Это под­лин­ник»,  — с ува­же­ни­ем го­во­рят про кар­ти­ну или скульп­ту­ру. (2) Ка­за­лось бы, можно, легко ли­стая жур­нал или книгу, где по­ме­ще­ны раз­но­об­раз­ные ре­про­дук­ции работ ху­дож­ни­ков и скуль­пто­ров, по­зна­ко­мить­ся с их мно­го­гран­ным твор­че­ством. (3) Но по­че­му люди всё-таки стре­мят­ся в музеи и кар­тин­ные га­ле­реи? (4) По­че­му, для того чтобы по­смот­реть под­лин­ник, они едут в дру­гой город или даже стра­ну?

(5) Эти во­про­сы очень важны для фор­ми­ро­ва­ния пра­виль­но­го от­но­ше­ния к ис­кус­ству. (6) Ху­дож­ник не про­сто по­ло­жил крас­ки на холст, ста­ра­ясь сде­лать это как можно кра­си­вее. (7) Нет, в кар­ти­ну он все­гда вкла­ды­ва­ет своё от­но­ше­ние к тому, что изоб­ра­жа­ет, свои пе­ре­жи­ва­ния и мысли  — сло­вом, своё не­по­вто­ри­мое, по­то­му что каж­дый видит мир по-сво­е­му. (8) Встре­ча с про­из­ве­де­ни­ем ис­кус­ства  — это также встре­ча с его со­зда­те­лем.

(9) Стоя перед кар­ти­ной или скульп­ту­рой, мы ста­ра­ем­ся по­нять её твор­ца, раз­га­дать то, что он хотел нам ска­зать. (10) И чем боль­ше мы смот­рим на кар­ти­ну-под­лин­ник, тем боль­ше она го­во­рит нам, тем боль­ше рас­кры­ва­ет­ся перед нами её кра­со­та и свое­об­ра­зие. (11) Рас­ска­зать обо всём этом, пе­ре­дать оча­ро­ва­ние под­лин­ни­ка не в силах даже самая со­вер­шен­ная копия.

(1) «Это под­лин­ник»,  — с ува­же­ни­ем го­во­рят про кар­ти­ну или скульп­ту­ру. (2) Ка­за­лось бы, можно, легко ли­стая жур­нал или книгу, где по­ме­ще­ны раз­но­об­раз­ные ре­про­дук­ции работ ху­дож­ни­ков и скуль­пто­ров, по­зна­ко­мить­ся с их мно­го­гран­ным твор­че­ством. (3) Но по­че­му люди всё-таки стре­мят­ся в музеи и кар­тин­ные га­ле­реи? (4) По­че­му, для того чтобы по­смот­реть под­лин­ник, они едут в дру­гой город или даже стра­ну?

(5) Эти во­про­сы очень важны для фор­ми­ро­ва­ния пра­виль­но­го от­но­ше­ния к ис­кус­ству. (6) Ху­дож­ник не про­сто по­ло­жил крас­ки на холст, ста­ра­ясь сде­лать это как можно кра­си­вее. (7) Нет, в кар­ти­ну он все­гда вкла­ды­ва­ет своё от­но­ше­ние к тому, что изоб­ра­жа­ет, свои пе­ре­жи­ва­ния и мысли  — сло­вом, своё не­по­вто­ри­мое, по­то­му что каж­дый видит мир по-сво­е­му. (8) Встре­ча с про­из­ве­де­ни­ем ис­кус­ства  — это также встре­ча с его со­зда­те­лем.

(9) Стоя перед кар­ти­ной или скульп­ту­рой, мы ста­ра­ем­ся по­нять её твор­ца, раз­га­дать то, что он хотел нам ска­зать. (10) И чем боль­ше мы смот­рим на кар­ти­ну-под­лин­ник, тем боль­ше она го­во­рит нам, тем боль­ше рас­кры­ва­ет­ся перед нами её кра­со­та и свое­об­ра­зие. (11) Рас­ска­зать обо всём этом, пе­ре­дать оча­ро­ва­ние под­лин­ни­ка не в силах даже самая со­вер­шен­ная копия.

(1)  Лю­бовь япон­цев к пре­крас­но­му ко­ре­нит­ся в их любви к при­ро­де. (2)  Нужно хотя бы раз уви­деть ост­ро­ва Япо­нии, чтобы по­нять, по­че­му на­се­ля­ю­щий их народ обо­жеств­ля­ет род­ную при­ро­ду.

(3)  Япо­ния  — это стра­на зелёных гор и мор­ских за­ли­вов, су­мрач­ных вул­ка­ни­че­ских озёр и зер­каль­ных мо­за­ик ри­со­вых полей. (4)  Ланд­шаф­ты Япо­нии со­став­ле(н/нн)ы из мяг­ких тонов, при­глушённых влаж­но­стью воз­ду­ха. (5)  Эту сдер­жан­ную гамму вре­мен­но на­ру­ша­ют лишь какие-ни­будь се­зон­ные крас­ки. (6)  На­при­мер, ве­сен­нее цве­те­ние аза­лий или пла­ме­не­ю­щие к осени ли­стья клёнов.

(7)  Мус­сон­ные ветры и тёплое мор­ское те­че­ние сде­ла­ли Япо­нию стра­ной уди­ви­тель­но­го кли­ма­та, где весна, лето, осень и зима сме­ня­ют друг друга на ред­кость пунк­ту­аль­но. (8)  Япон­цы на­хо­дят ра­дость в том, чтобы под­чи­нять при­род­но­му ка­лен­да­рю ритм своей жизни. (9)  Они ста­ра­ют­ся есть опре­делённую пищу, но­сить опре­делённую одеж­ду, при­да­вать долж­ный облик сво­е­му жи­ли­щу. (10)  Они любят при­уро­чи­вать се­мей­ные тор­же­ства к важ­ным при­род­ным яв­ле­ни­ям: цве­те­нию са­ку­ры или осен­не­му пол­но­лу­нию.

(11) Пред­ме­том вос­хи­ще­ния может быть всё, что служ..т окном в бес­ко­неч­ное раз­но­об­ра­зие мира: тра­вин­ка, на ко­то­рой обос­но­вал­ся куз­не­чик, или при­чуд­ли­во изо­гну­тый ко­рень. (12)  Из­дав­на для япон­цев ха­рак­тер­но стрем­ле­ние жить в со­гла­сии с при­ро­дой.

(1) Ок­тябрь был уди­ви­тель­но хо­лод­ный, не­наст­ный. (2) Те­со­вые крыши по­чер­не­ли. (3) Спута(н/нн)ая трава в саду по­лег­ла.

(4) Над лу­га­ми та­щи­лись из-за реки, цеп­ля­лись за голые ветки ста­рых де­ре­вьев рых­лые тучи. (5) Из них на­зой­ли­во сы­пал­ся мел­кий дож­дик. (6) По просёлоч­ным до­ро­гам уже нель­зя было ни прой­ти, ни про­ехать.

(7) Ка­те­ри­не Пет­ров­не стало ещё труд­нее вста­вать по утрам и ви­деть всё то же: ком­на­ты, где за­сто­ял­ся горь­кий запах не­топ­ле­ных печей, пыль­ный «Вест­ник Ев­ро­пы», по­жел­тев­шие чашки на столе, давно не чи­щен­ный са­мо­вар и кар­ти­ны на сте­нах. (8) Может быть, в ком­на­тах было слиш­ком су­мрач­но, или, может быть, кар­ти­ны по­туск­не­ли от вре­ме­ни, но на них ни­че­го нель­зя было разо­брать. (9) Ка­те­ри­на Пет­ров­на толь­ко по па­мя­ти знала, что вот эта кар­ти­на  — порт­рет её отца, а вот эта  — ма­лень­кая, в зо­ло­той раме  — по­да­рок Крам­ско­го, эскиз к его «Не­из­вест­ной».

(10) Ка­те­ри­на Пет­ров­на до­жи­ва­ла свой век в ста­ром доме, ко­то­рый по­ст­ро..л её отец  — из­вест­ный ху­дож­ник. (11) В ста­ро­сти ху­дож­ник вер­нул­ся из Пе­тер­бур­га в своё село, жил на покое и за­ни­мал­ся садом. (12) Но пи­сать он уже не мог, по­сколь­ку дро­жа­ла рука. (13) Да и зре­ние ослаб­ло, часто бо­ле­ли глаза.

(14) Дом был, как го­во­ри­ла Ка­те­ри­на Пет­ров­на, «ме­мо­ри­аль­ный». (15) И по­это­му он на­хо­дил­ся под охра­ной об­ласт­но­го музея.

(1) Ок­тябрь был уди­ви­тель­но хо­лод­ный, не­наст­ный. (2) Те­со­вые крыши по­чер­не­ли. (3) Спута(н/нн)ая трава в саду по­лег­ла.

(4) Над лу­га­ми та­щи­лись из-за реки, цеп­ля­лись за голые ветки ста­рых де­ре­вьев рых­лые тучи. (5) Из них на­зой­ли­во сы­пал­ся мел­кий дож­дик. (6) По просёлоч­ным до­ро­гам уже нель­зя было ни прой­ти, ни про­ехать.

(7) Ка­те­ри­не Пет­ров­не стало ещё труд­нее вста­вать по утрам и ви­деть всё то же: ком­на­ты, где за­сто­ял­ся горь­кий запах не­топ­ле­ных печей, пыль­ный «Вест­ник Ев­ро­пы», по­жел­тев­шие чашки на столе, давно не чи­щен­ный са­мо­вар и кар­ти­ны на сте­нах. (8) Может быть, в ком­на­тах было слиш­ком су­мрач­но, или, может быть, кар­ти­ны по­туск­не­ли от вре­ме­ни, но на них ни­че­го нель­зя было разо­брать. (9) Ка­те­ри­на Пет­ров­на толь­ко по па­мя­ти знала, что вот эта кар­ти­на  — порт­рет её отца, а вот эта  — ма­лень­кая, в зо­ло­той раме  — по­да­рок Крам­ско­го, эскиз к его «Не­из­вест­ной».

(10) Ка­те­ри­на Пет­ров­на до­жи­ва­ла свой век в ста­ром доме, ко­то­рый по­ст­ро..л её отец  — из­вест­ный ху­дож­ник. (11) В ста­ро­сти ху­дож­ник вер­нул­ся из Пе­тер­бур­га в своё село, жил на покое и за­ни­мал­ся садом. (12) Но пи­сать он уже не мог, по­сколь­ку дро­жа­ла рука. (13) Да и зре­ние ослаб­ло, часто бо­ле­ли глаза.

(14) Дом был, как го­во­ри­ла Ка­те­ри­на Пет­ров­на, «ме­мо­ри­аль­ный». (15) И по­это­му он на­хо­дил­ся под охра­ной об­ласт­но­го музея.

(1) Ок­тябрь был уди­ви­тель­но хо­лод­ный, не­наст­ный. (2) Те­со­вые крыши по­чер­не­ли. (3) Спута(н/нн)ая трава в саду по­лег­ла.

(4) Над лу­га­ми та­щи­лись из-за реки, цеп­ля­лись за голые ветки ста­рых де­ре­вьев рых­лые тучи. (5) Из них на­зой­ли­во сы­пал­ся мел­кий дож­дик. (6) По просёлоч­ным до­ро­гам уже нель­зя было ни прой­ти, ни про­ехать.

(7) Ка­те­ри­не Пет­ров­не стало ещё труд­нее вста­вать по утрам и ви­деть всё то же: ком­на­ты, где за­сто­ял­ся горь­кий запах не­топ­ле­ных печей, пыль­ный «Вест­ник Ев­ро­пы», по­жел­тев­шие чашки на столе, давно не чи­щен­ный са­мо­вар и кар­ти­ны на сте­нах. (8) Может быть, в ком­на­тах было слиш­ком су­мрач­но, или, может быть, кар­ти­ны по­туск­не­ли от вре­ме­ни, но на них ни­че­го нель­зя было разо­брать. (9) Ка­те­ри­на Пет­ров­на толь­ко по па­мя­ти знала, что вот эта кар­ти­на  — порт­рет её отца, а вот эта  — ма­лень­кая, в зо­ло­той раме  — по­да­рок Крам­ско­го, эскиз к его «Не­из­вест­ной».

(10) Ка­те­ри­на Пет­ров­на до­жи­ва­ла свой век в ста­ром доме, ко­то­рый по­ст­ро..л её отец  — из­вест­ный ху­дож­ник. (11) В ста­ро­сти ху­дож­ник вер­нул­ся из Пе­тер­бур­га в своё село, жил на покое и за­ни­мал­ся садом. (12) Но пи­сать он уже не мог, по­сколь­ку дро­жа­ла рука. (13) Да и зре­ние ослаб­ло, часто бо­ле­ли глаза.

(14) Дом был, как го­во­ри­ла Ка­те­ри­на Пет­ров­на, «ме­мо­ри­аль­ный». (15) И по­это­му он на­хо­дил­ся под охра­ной об­ласт­но­го музея.